Забытый батальон

В 1995 году в областном центре вышла в свет «Книга Памяти. Таловский район», в которой собраны данные почти об 11 тысячах таловцев, не вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны. Если даже бегло ознакомиться с ее содержанием, то можно убедиться, что в половине случаев вслед за фамилией красноармейца или командира значится: пропал без вести. Обидная формулировка. И об не только для тех, кто еще долгие годы ждал возвращения солдата, надеясь на чудо, а потом хотел просто поклониться его могиле, но и для каждого настоящего гражданина своей страны, любящего Родину и ее историю. 

За два десятилетия, прошедшие с момента выхода КП, многочисленные поисковые отряды в нашей стране вернули тысячи имен солдат той войны. Однако в большинстве случаев найти бойца, сложившего голову на последнем для себя огневом рубеже, оказывается легче, чем его родных. А потому многие до сих пор не знают, где похоронен близкий им человек. К тому же, как показывает жизнь, списки Книги Памяти оказались неполными. 

Районная газета «Заря» в январе 2015 года начала акцию «Забытый батальон». Мы попытались отыскать следы уроженцев и жителей нашего района, чьи места захоронений долгие годы были неизвестны. Зачем? Как бы избито не звучала фраза, но это наш долг перед павшими, теми, кто отдал свою жизнь за нас, наше настоящее и будущее. И не только перед ними. До сих пор постаревшие жены ищут своих мужей, возмужавшие дети – отцов, подрастающие внуки и правнуки – дедов. К тому же, по большому счету, без этого история Великой Отечественной будет неполной.

Владимир Логвинович СЕРГИЕНКО

В 9 отделе Центрального архива Министерства обороны хранится дело № 2448, на 315 листе которого значится фамилия нашего земляка, уроженца деревни Колодеевка Михинского сельского Совета, рядового Владимира Логвиновича Сергиенко. Сшитые в этой папке листы – ни что иное, как книга учета потерь личного состава 367-го артиллерийского полка 59-й армии. В графе «причина выбытия» напротив его фамилии стоит стандартная формулировка - пропал без вести. То есть ни место, ни точная дата гибели не известны. Датировано это донесение 15 февраля 1944 года. Однако уже в 1946 году появляется сообщение о том, что Сергиенко Владимир Логвинович захоронен на городском кладбище города Луга Ленинградской области, где в 1944 году был погребен личный состав истребительно-противотанкового дивизиона, находившегося в подчинении 9-й гвардейской бригады. Эти же данные значатся в Книге Памяти. И все же, как оказалось, там останков нашего земляка не было.

Летом 2001 года поисковый отряд из города Луги под руководством В. Шитца проводил обследование места гибели отдельного артиллерийского дивизиона 367-го артполка 120-й стрелковой дивизии. Расположено оно неподалеку от горы Лысая в окрестностях Луги. Метрах в 50 от позиций, под развалинами 4-этажного дома, следопыты и обнаружили останки михинца. Рядом находился медальон с довольно хорошо сохранившимися данными. Благодаря им удалось установить не только имя героического защитника Родины, но даже дату отправки последнего письма солдата - 18 января 1944 года. В том же медальоне было указано имя жены – Пелягея Алексеевна – и ее адрес: деревня Таловая, ул. Первомайская.

Емельян Трофимович МИЩЕНКО

Но это крайне редкий случай, когда «смертник» - солдатский медальон - дает столько информации. Как правило, пролежав пять-шесть десятилетий, листок бумаги размером с сигаретную пачку оказывается настолько поврежденным, что прочитать что-либо на нем практически невозможно.  

А потому мы даже не можем утверждать, что солдат, найденный добровольцами из отряда «Долина» города Казани под руководством А.Майорова в Новгородской области, точно является нашим земляком.  

Точно известна его фамилия – Мищенко; от имени остались только две буквы в середине слова - ...ей(ем, ен, ел)…, а еще заглавная буква отчества – П(А, Т)... Кроме фамилии, удалось прочесть только год рождения – 1903, наименование области – Воронежская, часть названия военного комиссариата, мобилизовавшего бойца – …аловский - и первые буквы сельского Совета - Алекса... Ни воинское звание, ни данные о семье не сохранились.

Почти вся информация из «смертника» совпадает с данными Книги Памяти района, в которой значится рядовой Мищенко Емельян Трофимович, пропавший без вести  6 октября 1943 года.

Так что, возможно, мы нашли место захоронения еще одного нашего земляка: Новгородская область, Новгородский район, деревня Мясной Бор. Неподалеку от этого населенного пункта, в лесу, его и обнаружили поисковики. Здесь, у мемориала воинской славы, находится братская могила, в которой теперь покоятся останки бойца.  

Григорий Григорьевич ОСТРОВСКИЙ

В ходе поисковых работ в рамках Вахты Памяти Брянской области 7 сентября 2009 года на поле у села Новоямское в небольшой воронке были найдены останки трех бойцов. Кости оказались сильно перемешанными, что говорит о том, что это не было погребением. Кроме прочего, здесь находились две ложки, причем обе подписанные. На первой значилось: «Красных Тихон, 1-й пулеметный взвод», а на второй только инициалы – О.Г.Г.

В списках бойцов 7-й кавалерийской дивизии, наступавшей ранней весной 1943 года в этих местах, значится Островский Григорий Григорьевич, 1922 г.р., пулеметчик, родом из Таловского района Воронежской области, призванный Таловским РВК.

Мы решили проверить эту информацию по двум источникам: объединенной базе данных поисковых отрядов и Министерства обороны /www.obd-memorial.ru/ и изданию «Книга Памяти. Таловский район».

Сведения о Григории Григорьевиче в ОБД мы нашли, но яснее от этого не стало. Содержащиеся здесь данные о потерях и месте захоронения бойцов дивизии говорили о том, что найденный этой осенью солдат – уроженец села 2 Орловка. Но числится он захороненным еще в 1943 году в деревне Юшино все той же Брянской области, в братской могиле в центре села. К тому же, по версии ОБД, разыскиваемый нами воин на год моложе. Других Островских Г.Г., уроженцев нашего района, здесь нет. Кстати, боец, которому принадлежала вторая ложка, – Тихон Красных, по архивам ОБД, служил в одной роте с нашим земляком и считался захороненным все в том же Юшино. Это подтверждало нашу догадку относительно принадлежности ложки именно орловцу.

Все сомнения отпали после того, как в КП прочли следующее: «Островский Григорий Григорьевич, 1922 (1923) г.р., рядовой, 26 марта 1943 года погиб в бою, захоронен: с. Новоямск, Севский р-н, Брянская обл.».

Вот и получается: по документам Григория похоронили дважды, а на деле – ни разу. Ни в Юшино, ни в Новоямском его тела не было. Все эти 66 лет он, оставшийся навсегда 20-летним парнем, пролежал на колхозном поле, никем не погребенный. 

Зато теперь мы можем с большой долей вероятности предположить, как именно погиб рядовой Островский. Судя по характеру расположения останков и месту находки, этот пулеметный расчет уничтожила мина или снаряд прямым попаданием. После боя их тела, скорее всего, не нашли, но посчитали похороненными вместе с другими павшими солдатами из этого полка.

Петр Иванович ДАНКОВ

Его искали почти семьдесят лет. Сперва - на фронтах Великой Отечественной, затем - в госпиталях и лазаретах, а после того, как прошло несколько лет со дня победного салюта над Москвой, – в списках погибших. Но все эти годы лейтенант Петр Данков оставался одним из миллионов пропавших без вести солдат.

Его брат, генерал-полковник Фрол Иванович Данков, неоднократно предпринимал попытки найти хоть какие-то следы: делал запросы, расспрашивал однополчан Петра. Он умер в 2009 году, так и не узнав о судьбе родного человека. Впрочем, если бы не наша акция «Забытый батальон», возможно, не дождалась бы вестей о муже и жена лейтенанта Данкова Пелагея Федоровна. Сейчас ей 87 лет, и вместе с детьми и внуками она живет в Воронеже. А вот единственная дочь погибшего – Анна Петровна Солдатова – таловчанка. Родившись уже после ухода отца на свою последнюю войну, она видела его только на фотографиях. С одной из них пришла к нам в редакцию. На пожелтевшей фотобумаге тогда еще младший лейтенант Данков запечатлен на фоне фонтанов Петродворца. Красивый, молодой, подтянутый… Таким он остался в памяти близких. Таким он лег в скованную морозом января 41-го землю.   

Петр с детства бредил армией, хотел стать кадровым офицером. Для него не существовало другой профессии, кроме защитника Родины. Характер у парня был упрямый, а потому своего он добился. В 1937-м окончил артиллерийское училище в Туле, служил в Ленинградском военном округе. Прошел советско-финскую «зимнюю» войну от начала и до конца. В последний раз в родном 26-м участке Шанино он побывал весной рокового 41-го. С тех пор судьба Петра оставалась загадкой, разгадать которую удалось только через 65 лет. 

Его останки подняли ребята из поискового отряда имени 73-й морской бригады города Колпино, того же возраста, как и он в 41-м, даже моложе. На долю их дедов выпала такая страшная война, что хватило ее даже внукам и правнукам. И сегодня они, памятуя о том, что война не закончена, пока не похоронен ее последний солдат, возвращают имена погибшим героям.

Вот только с каждым годом сделать это все труднее. И то, что лейтенант Данков нашелся, большая удача. Вместе с нашим земляком были обнаружены еще 7 человек, которые теперь уже навсегда останутся безымянными и никогда не будут вычеркнуты из списков пропавших без вести.

Мы связались с поисковиками, и вот что они рассказали. «В 2006-м поисковые работы велись на территории совхоза имени Тельмана Тосненского района Ленинградской области. В годы Великой Отечественной войны здесь почти два года находился передний край обороны Ленинграда. Решено было обследовать противотанковый ров, разделявший передовую на советскую и немецкую части. И здесь нам несказанно повезло. В стенке рва мы наткнулись на останки бойца с медальоном. Судя по петлице с эмблемой - лейтенант артиллерии. Кости сохранились очень плохо, удалось собрать только крупные фрагменты скелета. Офицер был одет в заячий полушубок и валенки. Ремень с пристегнутой портупеей в момент гибели почему-то оказался в его руке.

Медальон удалось прочитать чуть позже. Насчет артиллерии мы оказались правы. Найденный, по данным именного списка безвозвратных потерь начальствующего состава артиллерии Ленинградского фронта, оказался заместителем командира батальона 113-го артполка 56-й стрелковой дивизии. Соответствующая запись датируется 21 января 1942 года».

…Утро 9 мая 2011 года семья Солдатовых встретит вместе со своим отцом и дедом на ленинградской земле, чтобы рассказать ему о том, что у него два взрослых внука, младший из которых, Михаил, очень похож на деда, и четверо правнуков. Посетовать на то, что, вернись он с фронта, может быть, по-другому сложилась бы судьба его близких. А еще положить на могилу горсть родной таловской земли, которую он вместе с миллионами советских солдат отстоял в той страшной войне.

Егор Никифорович КОЗЛОВ

Информацию об одном из наших земляков мы обнаружили в выпуске от 21 мая 2003 года районной газеты Смоленской области «Велижская новь». В статье «Верные сыны Отечества» рассказывается об итогах межрегиональной экспедиции «Вахта Памяти-2003» на Смоленщине. Заканчивается материал списком имен погибших воинов, обнаруженных в ходе поисковых работ на территории области в тот год и восстановленных в результате криминалистической экспертизы. В нем под № 7198 значится сержант Козлов Егор Никифорович (Никитович), 1907 года рождения. Уроженец Коленовского свеклосовхоза, он был мобилизован в ряды РККА Абрамовским райвоенкоматом Воронежской области. В Абрамовском районе, в соответствии с данными солдатского медальона, проживала его жена Матрена Ивановна Козлова. 

Точное место обнаружения останков нашего земляка: Смоленская область, Велижский район, Беляевское сельское поселение, деревня Нижние Секачи. 4 мая 2003 года участниками поискового отряда «Память» города Рославля они были перезахоронены в братской могиле мемориального комплекса на Лидовой горе. Известно имя человека, нашедшего сержанта Козлова, – Максим Симутин. Так что родственникам погибшего солдата, если таковые отыщутся, будет, кому сказать спасибо за возможность спустя почти 70 лет побывать на могиле близкого человека.    

Дмитрий Коробкин

Военное лихолетье вызвало огромное по своим масштабам передвижение людей. Эвакуация из западных регионов СССР на восток затронула и наш край. Именно на таловской земле начиналась фронтовая дорога некоторых жителей Украины, Липецкой, Курской и других областей, в то время как таловцы отправлялись в пекло войны из других регионов. Но родные и тех, и других могут оказаться читателями нашей газеты.

Уроженец Таловского района Дмитрий Коробкин в начале 1942 года оказался на Кубани, где и был мобилизован Новотитаровским РВК Краснодарского края. Никаких других данных его медальона нашедшая бойца краснодарская краевая общественная организация «Горный клуб «Экстрем» не сообщает. Известно только, что красноармеец Коробкин захоронен 1 февраля 2003 года у солдатского обелиска в поселке Армянский Крымского района Краснодарского края.

Кирилл Семенович Бойченко, Григорий Алексеевич Сальников, Федор Дмитриевич Бикачев, Степан Петрович ПОРОТИКОВ

А вот обратный пример. Кирилл Семенович Бойченко, родившийся в Полтавской области УССР, после эвакуации оказался в Чигольском районе. Здесь же на момент мобилизации оставалась его жена – Ирина  Кононовна Бойченко.

Погиб Кирилл Бойченко, как установили поисковики из липецкого отряда  под руководством В. Татарникова, 28 января 1943 года, то есть в день завершения Острогожско-Россошанской операции, ознаменовавшей полное освобождение территории Воронежской области от войск фашистов и их сателлитов. Прах красноармейца 1021-го полка 307-й стрелковой дивизии теперь покоится в селе Верхне-Чесночное Воловского района Липецкой области.

И еще две новые точки поиска: в обоих случаях из найденных поисковиками медальонов понятно только то, что принадлежали они уроженцам нашего района.

Первый из них обнаружен экспедицией поисковиков из Санкт-Петербурга под руководством В.В. Костюковича в 1996 году в Кингисеппском районе Ленинградской области. Данные таковы: Сальников (Санников) Григорий Алексеевич (Александрович), замполит. Мобилизован Воронежским ГВК. Уроженец Таловского района.

Во втором сведений несколько больше: Бикачев (Богачев, Бокачев) Федор Дмитриевич. Год рождения – 1904. Воинское звание – красноармеец.  Мобилизован Таловским РВК. 

Уроженец поселка Московский.  Установлена примерная дата гибели - 7 октября 1941 г. Обнаружен поисковым отрядом АсПО. Перезахоронен в братской могиле поселка Кайдаково Вяземского района Смоленской области. 

И еще один солдатский медальон, найденный уже в XXI веке: Поротиков Степан Петрович, год рождения - 1904, старший политрук, мобилизован Таловским РВК. В поселке Троицкий проживала его жена Тарасенко Ирина Пантелеевна.

По данным Центрального архива Министерства обороны (фонд 222-й стрелковой дивизии, опись 2, дело 10, книга погребения 222 сд), он числился погребенным в Рощинском захоронении у деревни Головеньки Наро-Фоминского района Московской области. Однако столичный поисковый отряд «Искатель» под руководством Н.Е. Косова обнаружил его медальон среди останков в роще у деревни Назарево того же муниципалитета. И теперь прах Степана Поротикова покоится в деревне Смолино Наро-Фоминского района.

Василий Иванович ГУБАРЕВ

Выбирая в качестве иллюстрации к нашей акции «Забытый батальон» карту европейской части России, мы не предполагали, что границы поиска расширятся и могилы наших земляков обнаружатся в бывших республиках СССР. Но к нам пришло сообщение из Молдовы: один из наших земляков, пропавших без вести, покоится на берегах Днестра.

Вот его данные: Губарев Василий Иванович, родился в 1915 году в поселке Нижняя Ведуга Таловского района. Призван в 1941-м, рядовой 481-го стрелкового полка 320-й стрелковой дивизии. 62 года считался пропавшим без вести. В 2006 году его останки были случайно обнаружены в районе села Чобурчиу Слобозийского района Молдовы. Школьники этого райцентра установили не только личность бойца, но и дату его гибели – 13 мая 1944 года. До этого считалось, что из рядов своей части он выбыл 26 апреля.

А вскоре мы отыскали информацию о его односельчанине. Им оказался защитник города-героя Севастополя Петр Яковлевич Малахов, 1922 г. р., рядовой. Долгие годы он не значился ни в списках погибших, ни пропавших без вести. Документ, подтверждавший его существование, обнаружили в архивах только семь лет назад. Погиб наш земляк 25 января 1942 года, похоронен на Братском кладбище Балаклавы, расположенном на улице Мраморная. На 200 квадратных метрах в трех братских могилах здесь покоятся 385 воинов. В основном это личный состав сформированного в  ноябре 1941 года в Севастополе сводного полка погранвойск НКВД, переименованного в январе 1942-го в 456-й стрелковый полк 109-й стрелковой дивизии. До последних дней 250-дневной обороны пограничники защищали Балаклаву. После войны останки павших воинов, погребенных на местах боев, а также участников освобождения города (1944 год) перезахоронили у городского кладбища. Имена некоторых неизвестны до сих пор.

Михаил Иванович УСКОВ

Формулировка «пропал без вести» не была синонимом гибели. Она всего лишь означала: человек выбыл из состава своей части без свидетелей, которые могли бы подтвердить его местонахождение. Тысячи бойцов приходили домой уже после того, как их семьи получали уведомление «Б/В». Возвращались после лечения в госпиталях, многих месяцев борьбы в партизанских отрядах или выживания в концлагерях. Но даже эта цифра ничтожно мала по сравнению с количеством советских солдат, которые полегли безымянными. Особенно во время тотального отступления 1941 года, когда не успевали ни хоронить убитых, ни учитывать эти потери. Поэтому нередки случаи, когда родные погибшего в июле или декабре 41-го получали уведомление в 43-м, а то и 46-м. Вот лишь один тому пример.   

Усков Михаил Иванович, 1918 г.р., место рождения - Воронежская область, Таловский район, 2-й Орловский сельский Совет. Призван Шиловским РВК Воронежской области. Ефрейтор, сапёр 112-го отдельного сапёрного батальона 61-й стрелковой дивизии. По данным МО, числился пропавшим без вести в январе 44-го, хотя погиб в феврале 43-го. Похоронен на кладбище хутора Н. Школьный Абинского района Краснодарского края. В районной Книге Памяти данные о нем отсутствуют. 

Василий Иванович ХЛЫСТОВ

И все же, несмотря на боль и обиду, которые причиняли  слова «пропал без вести», в некоторых случаях они спасали людские судьбы. Ведь информация о том, что боец оказался в немецком плену, не сулила ничего доброго его близким. Клеймо изменника родины и врага народа ложилось на всю семью. А потому уведовление «Б/В» все же лучше, чем та почтовая карточка, которая еще в  1942-м была адресована жительнице участка №3 I Шанинского сельского Совета Марии Ивановне Хлыстовой.   В ней от имени главы семьи Василия Ивановича Хлыстова сообщается о том, что он жив, находится в плену, в шталаге XVIII B, и скоро сообщит свой новый адрес. Цинизма фашистов хватило даже на то, чтобы поставить в конце письма из лагеря смерти поставить фразу: «сердечный привет».    

Естетственно, до адресата такая  депеша, состряпанная фашистскими изуверами, ни в 42-м, ни позже дойти не смогла бы. К счастью, она так и осталась в архивах шталага.

Иван Пахомович БОЛОТОВ

Конечно, потеряться на дорогах войны рядовому или сержанту проще простого. Сколько их, чьи имена порой даже не успевали  вносить в списки потерь родной части, уходили в последнюю для себя атак! Другое дело – старший офицер. А потому, обнаружив на страницах районной Книги Памяти подполковника, мы решили, что отыскать его след будет проще. Но,

Не окажись у подполковника Болотова в последний день весны 1942 года обычного солдатского медальона, он бы до сих пор считался без вести пропавшим.

Иван Пахомович Болотов родился в 1902 году в поселке Новогольской. Отсюда в 1924 году был призван в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, служба в которой и стала его профессией. Войну встретил в знании майора, а к маю 42-го был уже подполковником, командиром 1238-го стрелкового полка 372-й стрелковой дивизии.

Датой его смерти считается 30 мая 1942 года. Однако есть данные, что утром 31 мая, когда фашисты мощным ударом замкнули окружение, «разрезав» 59-ю армию, в результате чего ее 1238-й и 1240-й полки вместе со 2-й ударной армией оказались в так называемом Волховском котле, он еще командовал своим подразделением.

О том, что творилось в период с января по июнь 42-го в районе деревень Любино Поле и Мясной Бор нынешней Новгородской области, написано немало. О причинах неудачного контрнаступления, призванного прорвать блокаду гибнувшего от голода и холода Ленинграда, до сих пор спорят военные и историки. Масштабы трагедии иллюстрирует хотя бы такая цифра: на мемориалах «Мясной Бор» и «Любино Поле» похоронено свыше 37 тысяч человек. Найдены они в районе окружения поисковиками, начиная с 1986 года.

Из болотовского полка к своим вышли всего несколько человек, но о судьбе своего командира ничего определенного они сказать не могли. Версий произошедшего с Болотовым было множество: от гибели до пленения и измены. И каждая из них была вполне реальна. Ведь в том же Волховском котле оказался и командующий 2-й ударной армии Власов, чье имя впоследствии стало синонимом предательства. Генерал Власов возглавил созданную гитлеровцами «Русскую освободительную армию» (РОА), а в рядах власовцев оказалось немало «волховских» солдат и офицеров. Так что находка останков Болотова помогла не просто установили место гибели комполка. Она подтвердила, что наш земляк до конца своей жизни остался верен клятве защитника Родины, предпочтя смерть плену.

Медальон подполковника был найден в 1996 году нижнекамским отрядом «Поиск». Березовая роща на берегу реки Полисть в районе «острова» до сих пор представляет собой гигантское братское кладбище советских солдат. Здесь каждый год при помощи лопаты и кисти поднимают на поверхность останки сотен человек. А полтора десятка лет назад для этого не нужно было даже землю рыть. Почти все погибшие не были погребены и поднимались прямо с поверхности, реже – из артиллерийских воронок. В отвале одной из таких воронок, имевшей форму восьмерки, и нашли Иван Пахомовича. Его прах был захоронен 30 августа 1996 года на мемориале «Мясной Бор» у одноименной деревни Новгородского района Новгородской области.

Известно, что семья Болотовых на момент начала войны проживала в городе Сучан Приморского края, но в Новогольском оставались родные Ивана Пахомовича. Есть информация, что в 2008 году его разыскивал племянник. 

Кстати, Мясной Бор на карте акции «Забытый батальон» уже обозначен звездой. На берегу все той же Полисти были обнаружены останки предположительно нижнекаменца Емельяна Мищенко. То, что рядовой Мищенко до войны проживал в Нижней Каменке, стало известно благодаря его односельчанину И.А. Петренко. Их семьи перебрались в наш район из одного села, а потому были дружны. Иван Арсентьевич рассказал о погибшем бойце, его брате Григории и отце Трофиме Андриановиче. А вот родных Емельяна Трофимовича в нашем районе уже нет. Его единственная дочь несколько десятилетий назад переехала в Украину, и связи с ней оборвались.  

Смоляков, Тома, Фуфаев

Место захоронения еще одного нашего земляка мы отыскали в Книге Памяти Зельвенского района Гродненской области. В списке бойцов и командиров РККА, пропавших без вести в июне-июле 1941 на территории этого района, останки которых были найдены в послевоенные годы на местах боев, а имена установлены по найденным медальонам, документам и именным вещам, значится Смоляков Василий Максимович, лейтенант, родившийся в 1918 году на станции Абрамовка. Покоится он вместе с еще четырьмя бойцами в могиле на кладбище деревни Каролин. 

Возможно, откликнутся близкие и еще одно солдата. Андрей Терентьевич Тома, повар 25-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД СССР, красноармеец. Родился в 1915 году в Алтайском крае, а в селе 1-я Орловка Таловского района, по состоянию на весну 1945 года, проживала его супруга Ефросинья Ивановна Кострикина.

Согласно донесению о безвозвратных потерях, хранящемуся в Российском государственном военном архиве, погиб 12 мая 1945 года: «Убит бандитами, когда находился в самовольной отлучке в деревне Товчаны Тракайского уезда Литовской ССР». Похоронен на сельском погосте литовского местечка Ганушишки (ныне – Онушкис Тракайского района Вильнюсского уезда Литовской Республики). Андрей Тома не значится ни в Книге Памяти пограничников, ни в Книгах Памяти Алтайского, Хабаровского краёв и Воронежской области.

И еще один таловчанин из числа пропавших без вести - Тимофей Васильевич Фуфаев. Родился 9 февраля 1900 года в селе Бирюч Новочигольского района. Призван 14 января 1942 года Таловским РВК. Его родные, в частности Фуфаева Февронья Константиновна, проживали на тот момент в Таловой, на улице Колхозная (теперь – Пятницкого), в доме № 5.

Последним местом службы рядового Фуфаева стал 360-й стрелковый полк. Пленен 22 июня 1942 года, после чего попал в шталаг VI K (326), в котором значился под номером 166627.  Погиб 25 мая 1944 года. Похоронен на кладбище города Йоерстаумоен (Норвегия), могила № 560.

Федор Степанович СЕМЕНОВ

Еще одна звезда на карте акции «Забытый батальон» обозначает лес у польского местечка Свентошув, в котором с 1941 по 1943 год располагался один из сотен фашистских концлагерей.

«Семенов Федор Степанович, родился 22 декабря 1912 года в пристанционном поселке Таловая Воронежской области. Рядовой 820-го стрелкового полка 117-й стрелковой дивизии. Умер 6 ноября 1941 года». Эти данные мы отыскали в списке советских солдат, погибших в шталаге 308 (VIII E) «Нейхаммер» («Neuhammer»), составленном по записям в немецкой учётной документации на советских военнопленных.

Концентрационный лагерь «Нейхаммер» был создан 4 апреля 1941 года на территории VIII военного округа Германии и изначально предназначался для приема советских военнопленных.

Мы, наверное, уже не узнаем, когда и при каких обстоятельствах попал сюда наш земляк.

По найденным нами архивным данным, первые советские солдаты оказались в шталаге 308 17 июля 1941 года. Следующие эшелоны прибыли 24, 25, 26, 27, 28, и 31 июля. В большинстве своём это были военнопленные из Белостокского окружения, но среди них встречались и гражданские - жители Львова. Только за первые две недели сюда свезли около 21 тысячи человек. Но сказать, кто и когда именно оказался в лагере смерти, невозможно. Регистрация началась, предположительно, только в сентябре, так как порядок записи личных номеров не совпадает хронологически с датами прибытия в лагерь. Последние партии военнопленных оказались здесь 14, 28 и 29 октября 1941 года. Это были уже солдаты, захваченные в восточной части Белоруссии, северных областях Украины, под Смоленском, Оршей, Ельней. Сколько всего наших соотечественников разделили судьбу таловчанина, неизвестно до сих пор. Называется максимальный регистрационный номер военнопленного, известный историкам, – 57 057.

Зато мы можем довольно точно представить последние дни Федора Степановича благодаря свидетельствам советских солдат, выживших в этом аду.

В своих воспоминаниях А.А. Погожев, попавший в «Нейхаммер» в середине сентября 1941 года, рассказывает о тысячах советских военнопленных, в одиночку и группами бесцельно бродящих по загону за несколькими рядами колючей проволоки. Разнообразие форм и расцветок одежды заключенных напоминает ярмарочную пестроту: летние гимнастерки, шинели, гражданские костюмы, плащи, демисезонные пальто, сорочки…

От холода, пронизывающего и леденящего, нет спасения. Единственное сооружение внутри загона — бетонная уборная, которая укрывает от стужи несколько десятков пленных, которые стоя спят, согревая друг друга. От невероятной тесноты упасть невозможно, но, кто упал, — верная смерть. Места на ночь в уборной захватываются днем.

Говорили, что в других лагерях есть бараки, в которых можно укрыться от холода и ветра, а потому тем нескольким тысячам, которые с начала октября были отправлены в команду «Kdo 46, Auschwitz», даже завидовали. Местом прибытия той команды был лагерь СС «Аушвиц», более известный под названием «Освенцим»…

Холод заставлял зарываться в землю. Песчаный грунт легко поддается разработке. Небольшими группами в 2-3 человека желающие роют ямки, чтобы можно было, прижавшись, сидеть в них. Кто имеет шинель или пальто, укрываются сверху. Так по лагерю ежедневно появлялись бугристые участки с сотнями ямок, которые зачастую превращались в могилы для тех, кто не успевал выбраться из них при стихийном наскоке обезумевшей толпы.

Почти каждый день охранники лагеря перебрасывали через колючую проволоку в толпу брюкву. Делали это в разных местах и в разное время. Потерявшие от голода и холода разум тысячи людей набрасывались на брюкву. Они метались по лагерю от одного места переброса к другому. Десятки трупов и сотни покалеченных оставались на местах трудновообразимых свалок. Ямки-укрытия затаптывались со всеми теми, кто не успевал выбраться из них, и бугристые участки превращались в ровные поля с торчавшими вверх руками, ногами, туловищами.

Несмотря на постоянную опасность быть заживо погребенными, холод заставлял рыть новые укрытия, которые на следующий день или через день опять превращались в могилы.

Каждый день на автомобилях вывозили по 200-300 трупов. Возможно, 6 ноября среди них оказался и таловчанин. Однако дата смерти рождает еще одну догадку.

По свидетельству одного из военнопленных шталага 308, Павла Стенькина, в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции несколько групп советских военнопленных планировали побег из лагеря. Выбираться решили несколькими способами.

Одна группа делала подкоп под проволочное ограждение. Место для этого выбрали на участке, где лес почти вплотную подступал к ограждению. Начали копать руками в промежутках вспышек осветительных ракет, которые охрана запускала с пунктуальной точностью через каждые 30 минут.

Другая группа попыталась одновременно попасть в список рубщиков леса, получить рабочий инструмент – топоры, ломы, неожиданно напасть на конвоиров уже в лесу, за пределами лагеря, и перебить их.

Но ни один из вариантов не сработал. Накануне запланированного побега подкоп обнаружили по случайному обвалу около ограждения. Искать виновных фашисты не стали, расстреляв и забив до смерти 6 ноября несколько сотен человек. Был ли среди них или потенциальных беглецов рядовой Семенов, неизвестно. Как, впрочем, и то, где могут покоиться его останки. Лес вокруг лагеря – не единственное возможное место захоронения. С середины сентября 1941 года часть военнопленных использовалась в различных рабочих командах 308-го шталага в сельском хозяйстве и на промышленых предприятиях. Известно как минимум 12 команд, действовавших на территории Польши. Если военнопленный, находившийся в их составе, умирал, захоронение могло производиться на местном кладбище.

Но, как бы то ни было, мы в очередной раз можем «поправить» районную Книгу Памяти, где рядовой Федор Семенов значится без вести пропавшим в апреле 1943 года. 

Григорий Кузьмич МИТРОФАНОВ

Ставя эту звезду на карту акции, мы даже не рассчитывали найти родных этого пропавшего без вести солдата. Но цена, которую он заплатил за Великую Победу, стоит того, чтобы о его судьбе спустя 69 лет узнали земляки.     

На верхнем снимке – карта военнопленного под лагерным номером 18474 фашистского шталага X D (310). Немецкими, а рядом русскими буквами выведено: Митрофанов Григорий Кузьмич. Вот, собственно, и все, что осталось от человека, который одним из первых встретил врага лицом к лицу и, несмотря на все выпавшие на его долю испытания, не предал ни своих товарищей, ни Родину.

Родился Григорий Митрофанов 7 января 1919 года в селе Новая Чигла. По одним данным – сирота, по другим – отец – Беспалов Иван Андреевич, а девичья фамилия матери – Покатаева. Рядовой 5-й погранзаставы легендарного 91-го Рава-Русского пограничного отряда.

Легендарным отряд назвали после того, как в числе трех подразделений НКВД он не только устоял в первые часы под натиском «железной машины» Вермахта, но и сумел выбить врага с территории СССР.

Наступавшей на этом участке 17-ой немецкой армии оперативные планы гитлеровского командования отводили два часа на овладение городом Рава-Русская. Фашисты делали все для того, чтобы уложиться в это время. Наиболее ожесточенные бои развернулись на участках 2-й и 3-й комендатур. Учитывая сложившуюся здесь тяжелую обстановку, командование отряда усилило комендатуры. Это давало возможность задержать противника до подхода подкрепления.

Однако 5-я застава 2-й комендатуры помощи не дождалась. Пожалуй, единственными сведениями о ее судьбе, которые нам удалось найти, являются воспоминания Гавриила Константиновича Сметанина. Он в огненном 41-м являлся секретарем комсомольской организации соседней, 6-й заставы 2-й комендатуры Рава-Русского отряда.

По свидетельству ефрейтора Сметанина, накануне нападения фашистов на заставах никто не спал: на сопредельной территории было неспокойно. Слышны были приглушенные звуки моторов. В 3 часа с левофлангового участка прибыли два бойца. Они сообщили, что на территорию Советского Союза через границу перешла большая группа немцев.

Личный состав 6-й заставы занял свои места согласно боевому расчету. Начальник заставы лейтенант Ванин приказал вступить в бой и ждать подхода тревожной группы. Но на их участке враг так и не выдвинулся. А вот 5-я застава оказалась в самом пекле.

Поступило сообщение о том, что село Ворон занято немцами, — оно находилось в 800 метрах от границы и совсем рядом с заставой Митрофанова. Слышны были стрельба, разрывы артиллерийских снарядов в районе 4-й и 5-й застав. Около 4 часов связь с ними прервалась.

К 6 часам утра бой на 5-й заставе стих…

…На следующий день в сводке Главного командования Красной Армии появился абзац: «На Шяуляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся накануне с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу».

До 28 июня подразделения 91-го погранотряда сдерживали гитлеровцев у Равы-Русской, обеспечив организованный отход 41-й стрелковой дивизии. За время боев на границе с 22 по 28 июня 1941 года они уничтожили до двух тысяч солдат и офицеров противника. Официальные потери более чем двухтысячного отряда составили: 18 человек – убитыми, 45 – ранеными и почти 800 – пропавшими без вести.

За героизм, проявленный личным составом в боях с немецко-фашистскими захватчиками, отряд одним из первых был награжден орденом Красного Знамени.

Но ни о награде, ни о подвиге своих сослуживцев рядовой Григорий Митрофанов так никогда и не узнал. После пленения утром 22 июня в селе Журавки он попал в фашистский концлагерь Кайзерштейнбург, а в октябре перевезен в Нижнюю Саксонию, в местечко Витцендорф, где располагался шталаг X D (310 ) Wietzendorf.

Условия, в которых чиголец там оказался, мало чем отличались от ситуации в других лагерях смерти. Помещений для проживания сначала не было. Пленные копали себе землянки, позже строили бараки. Катастрофические условия, недостаточное питание привели к тому, что в октябре началась эпидемия сыпного тифа. Эта болезнь и унесла жизнь нашего земляка 17 января 1942 года. До весны 1942 года свыше 14 тысяч военнопленных умерли от голода, холода, сыпного тифа и других болезней. Всего же там погибло 16 тысяч человек. Большая их часть захоронена неподалеку. По данным Российского Красного Креста, на месте бывшего лагеря военнопленных шталага находится безымянное кладбище (на снимке), за которым местные жители осуществляют постоянный уход. Здесь до сих пор рассказывают, что почти два десятка лет после войны на этой огромной площади не росла трава, а деревья гнулись, будто на них взвалили непосильную ношу – память о советских солдатах, для многих из которых война кончилась, едва начавшись.  

*   *   *

Чем дальше продвигалась наша акция, тем яснее становилось то, что «Забытый батальон» – попытка объять необъятное. Ведь только для того, чтобы отыскать имена таловцев среди жертв фашистских лагерей, которых, по разным оценкам, было от трех с половиной до пяти миллионов человек, потреовалось бы несколько месяцев. Времени, отведенного на нашу акцию, просто не хватило для того, чтобы обработать хотя бы сотую часть из этих миллионов.  

Мы выбрали лишь один небольшой лагерь – шталаг IV В Мюхльберг (земля Магдебург) – и в его списках обнаружили фамилии семерых уроженцев таловской земли. Причем четверых из них либо совсем не оказалось в районной и областной Книгах Памяти, либо там они значатся пропавшими без вести. А ведь для уничтожения наших соотечественников было создано 397 лагерей смерти (гетто, трудовые и пересыльные, лагеря для военнопленных – дулаги, шталаги, офлаги). Трудно представить, сколько еще имен и фамилий наших земляков остаются забытыми!   

Семен Асеевич ШИШЛЯННИКОВ

Павел Федорович РАЗИНСКИЙ

Первым, кого мы обнаружили в шталаге IV В, был уроженец села Никольское Семен Асеевич Шишлянников, 1913 г.р., рядовой. В карте военнопленного его фамилия записана с «е» в первом слоге. А вот фамилия жены Евдокии указана без ошибки. Пленен 30 сентября 1941 под белорусским городом Гомель. Лагерный номер – 136198.

Мог ли он предполагать, что в один день с ним в плен попадет его земляк, рядовой Разинский, батальон которого оказался в окружении в 170 километрах юго-восточнее Гомеля, у украинского села Уралово Сумской области.

Павел Федорович Разинский родился в 1908 году в Старой Тишанке. Девичья фамилия матери – Дьякова. Красноармеец 498-го стрелкового полка. Жена – Пелагея Разинская, проживавшая в ту пору в Старой Тишанке. Лагерный номер – 134841. 

Знали ли они о существовании друг друга, находясь в одном лагере, территория которого едва превышала размеры четырех футбольных полей? Встречались ли, а если да, то о чем могли  говорить два обреченных на смерть человека, почти ровесника?

В шталаг IV В они попали с интервалом в два дня, а вот путь в этом кромешном аду им пришлось пройти разный. Семен Асеевич умер 20 декабря 1941 года, находясь в составе одной из трудовых команд. Захоронен в районе Райхенхайн города Кемнитца, где после войны силами гарнизона советских войск округа Карл-Маркс-Штадт было создано центральное мемориальное кладбище. Известно, что в одном только 1946 году сюда было перезахоронено 1 130 человек, в том числе и многие советские военнопленные, которые умерли в различных трудовых командах района. На центральной аллее этого паркообразного кладбища установлен величественный монумент из красного песчаника. По обе стороны этого обелиска расположено более 600 индивидуальных могил, а в конце комплекса находятся три братские. В одной из них вместе с еще более семьюстами жертвами нацизма покоится прах нашего земляка.

Павел пережил  его почти на год. Он умер от истощения 30 ноября 1942 года. Последним пристанищем рядового Разинского стало городское кладбище городка Лимбах-Оберфрон, расположенного примерно в 15 км к северо-западу Кемнитца. Впечатляющий памятник из красноватого камня с пятиконечной звездой воздвигнут на месте захоронения 56 советских военнопленных. Их имена выбиты на надгробиях перед обелиском. За могилой, по данным международного Красного Креста, ведется регулярный уход.

В списках не значатся

Есть судьбы, которые нам не удалось отследить до конца.

В Мюхльберге теряется след младшего лейтенанта Т.И. Мошарова. С ним - особая история. На Тимофея Ивановича вообще нет никаких данных в российских архивах, как будто и не было в Красной Армии такого командира. А из немецких источников ясно только, что родился он 15 марта 1913 года в Вязовке Абрамовского района, пленен 20 февраля 1944 года. В графе «выбыл», где обычно делаются отметки о смерти или переводе в другой лагерь, пусто.

И еще одна фамилия, рядом с которой мы, к сожалению, не можем поставить звездочку на карте нашей акции.

Василий Иванович Быба. Родился 28 августа 1920 года в Таловой, здесь же проживал на улице Октябрьской, в доме № 166. До войны работал стрелочником на станции. Лейтенант. Пленен 9 октября 1941 года. В шталаге IV В оказался в конце октября, пробыв в нем до 23 апреля 1942 года, после чего был переведен в офицерский лагерь, ни номер, ни место расположения которого не указаны. Мы пытались отыскать его в офлагах этого и соседних имперских округов Германии, но безрезультатно. 

Зато в ходе поисков обнаружили еще 16 офицеров, родившихся в нашем районе или призванных Таловским, Новочигольским и Абрамовским райвоенкоматами. Половина из них в списках Министерства обороны до сих пор числятся пропавшими без вести, а на остальных просто нет данных.

Фамилия лейтенанта Сорокина была обнаружена в списках жертв союзнической бомбежки городка Обертраублинга. По имеющимся данным, он умер от ран 22.02.1944 г. Точное место захоронения не известно.

Кокин Александр Григорьевич из офлага XI A переведен в гестапо, то есть в один из концлагерей СС. А вот вязовца Ивана Токарева упоминает в своих воспоминаниях один из немногих уцелевших узников Дахау. Кстати, Александр Кокин мог оказаться в том же КЛ.

 Созданный еще в 1933 году, Дахау был первым немецким концентрационным лагерем. Осенью 1941-го он стал местом массовых казней советских военнопленных. Попасть сюда в период с сентября по декабрь означало неминуемую гибель. Привозимых группами по 400-500 человек отправляли на стрельбище полигона СС, где их расстреливали из автоматов. Около 10 процентов приговоренных на короткое время оставляли в живых, после чего все же расстреливали, а больных из их числа умерщвляли инъекциями бензина. Расстрелянных хоронили вблизи полигона в братских безымянных могилах, в которых было погребено более 7 000 человек, в их числе и Иван Токарев.

В список узников концлагеря военнопленные не включались, поэтому упоминания о жертвах Дахау были безымянны. Отыскать имена жертв можно только в материалах гестапо.

С августа 1941 года сотрудники гестапо из Вюрцбурга и Нюрнберг-Фюрта начинают проверку на благонадёжность советских военнопленных в офлаге XIII D, Хаммельбург. Для «особого обращения» были отобраны не менее 1 100 офицеров.

Кто попадал в разряд «неблагонадежных»? Вот один из отчетов мюнхенского гестапо. Здесь из 3 088 советских военнопленных для расстрела были отобраны 410 человек. В их числе «3 военнопленных - партийные работники и офицеры; 25 - евреи, 69 - интеллигенты, 146 - фанатичные коммунисты, 85 -подстрекатели и смутьяны, 35 - совершившие побеги, 47 - неизлечимо больные».

В личных карточках этих военнопленных ставился примерно такой штамп «19. 11. 41 Gestapo Nurnberg», фактически означавший смертный приговор.

Естественно, сразу после окончания войны переводчики не знали, что скрывается за этими сокращёнными записями. Специального расследования по установлению личностей жертв лагерей никто не проводил. Поэтому и сегодня в федеральных и областных архивах эти документы не связаны с именами расстрелянных в Дахау советскими военнопленными, а сами пленные до сих пор числятся пропавшими без вести.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Наша акция завершилась 5 мая 2015 года.

За четыре месяца поисков установлены места захоронения 84 таловчан, погибших в годы Великой Отечественной войны и считавшихся ранее пропавшими без вести. В восьми случаях найдены их родственники или знакомые. Судьба еще 36 человек прояснена не до конца. Конечно, для батальона такого количества бойцов маловато, но на роту найденных нами хватило бы с лихвой.

Мы рады, что «Забытый батальон» вызвал живой отклик среди наших читателей. Хочется поблагодарить всех тех, кто набирал наш телефонный номер или приходил в редакцию для того, чтобы уточнить данные того или иного бойца, рассказать историю своей семьи, где до сих пор надеются получить известия о пропавших солдатах или просто поддержать акцию «Зари». И в каждом таком обращении чувствовалась душевная боль, нанесенная той войной, которая хоть и поутихла за минувшие десятилетия, но вряд ли скоро исчезнет совсем. 

За время проведения акции нашлось немало единомышленников, ведущих работу в этом же направлении. Они делились своими результатами и направляли наш поиск.

Так, звезда с фамилией сержанта Горячева на карте акции появился благодаря педагогам и ученикам Докучаевской СОШ. В этой школе существует свой поисковый отряд, одним из направлений работы которого является установление имен захороненных на территории поселения раненых одного из эвакогоспиталей. Мы обязательно расскажем об этом работе на страницах нашей газеты.    

Информацию о чигольце Иване Андреевиче Горячеве они обнаружили на одном из поисковых сайтов. По данным, предоставленным жителем Таганрога Р.В. Даниловым, он умер в фашистском лазарете для военнопленных и захоронен в городе Таганрог Ростовской области. И только в январе этого года сын сержанта Горячева, Александр Иванович, узнал обстоятельства смерти отца. Установлено место захоронения, на котором в ближайшее время может появиться мемориальная доска с именем чигольца.

Немало интересного и в работах творческой группы «ТИП» Октябрьской школы. К примеру, ребята выяснили, что из 195 воинов-односельчан, не вернувшихся с войны, 100 человек пропали без вести. По словам руководителя «ТИП» С.Е. Пентюхиной, группа постарается найти возможные сведения об односельчанах, пропавших без вести. Быть может, для кого-то из их родственников война наконец-то закончится.

Кроме того, в ходе поиска ребята обнаружили, что в Книге Памяти Таловского района не оказалось фамилий трех земляков, погибших на фронтах Великой Отечественной. Это Г.С. Ивутин (1921-1941), В.Н. Коновалов (1914-1943) и А.Н. Офицеров (1924-1943). Действительно список районной КП далеко не полный. Почти половина найденных нами бойцов в ней не значится. Немало неучтенных имен даже среди тех, кто никогда не числился пропавшим. Вот лишь три из них.

Мы считаем незаслуженно забытым нашего земляка, погибшего в крупнейшем танковом сражении той войны – Прохоровском. Тимофей Иванович Афанасьев родился в 1912 году. Мобилизован Таловским РВК. Сержант, пулеметчик 53-й мотострелковой бригады 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии. Погиб 12 июля 1943 года. Похоронен в соседнем с Прохоровкой селе Сторожевое Белгородской области.

А вот Фома Иосифович Каширин (Кашеорин) отдал свою жизнь за Ленинград. Родился он в 1903 году в Воронеже, но в действующую армию был призван Таловским РВК. Рядовой 327-й стрелковой дивизии. Погиб в бою в 1942 году. Похоронен в деревне Костылево Чудовского района Ленинградской области.

Как это иногда случается, искали одного солдата той войны, а нашли другого, тоже не значившегося в списках. Поиск лейтенанта Елисеева, о котором мы рассказали в одном из предыдущих материалов, вывел нас на его полного теску, Елисеева Ивана Яковлевича, который родился в 1924 году в селе Добринка Абрамовского района Воронежской области. В 1942 году призван Гулькевичским РВК Краснодарского края. Последнее место службы – 274-й стрелковый полк. Красноармеец. Убит 30 марта 1943 года.

И каждая из этих «неучтенных» фамилий – повод задуматься о подготовке второго тома Книги Памяти. Ведь получается, что есть павшие герои, чьи имена будут с трепетом произноситься благодарными потомками еще долгие годы, а есть жертвы той войны «второго сорта», которые через одно-два поколения могут оказаться забытыми, и теперь уже навсегда. Если не заниматься словоблудием, то эту ситуацию можно назвать одним словом - предательство. Предательство памяти о тех, кто отдал за каждого из нас свои жизни. Быть может, павшие и простили бы этот грех своим потомкам, но вот будут ли столь великодушны уже наши дети и внуки?   

Владислав Вдовенко.